Луиза
Наконец настала моя очередь пройти испытание. После увиденного я никак не могла взять себя в руки. Ноги совершенно не хотели слушаться, от переживаний я ослабла и с трудом соображала.
Аланнадиэль оказался возле меня. Он вопросительно изогнул бровь, ожидая, когда я подойду и приму терпеливо протягиваемую им руку. Индиговые глаза пронзали насквозь.
– Не могу… – борясь с мгновенно выступившими слезами, одними губами прошептала я.
Толпа сверлила меня уставшими и злыми взглядами, а я просто стояла и смотрела на принца. Стражники демонстративно положили руки на оружие, готовые разорвать меня на месте. Король нахмурился, недовольный задержкой: все устали, а последняя невеста стоит как вкопанная.
Естественно, все они решили, что я недостойна и боюсь кары эльфийской святыни. Как иначе можно истолковать мое бездействие?
– Таланиэль… – принц сделал шаг ко мне и снова подал руку.
Чужое имя из его уст заставило меня вздрогнуть. Напомнило, кто я и что здесь делаю.
Я не могу подвести Титуса и его избранницу и должна положиться на друга. Он ни за что не отправил бы меня на верную смерть.
Еще один бесплодный взгляд в сторону толпы, и вот я уже делаю шаг к эльфу и подаю ему ладонь. Он обхватывает мои пальцы своими. Его рука горячая, живая. Странно, ведь на вид он холодный, как бездушный кусок мрамора.
Я вцепилась в нее, как утопающая букашка за свисающую над водой травинку.
Аланнадиэль же, смотря строго вперед, направился к проклятой коряге, увлекая меня за собой, как безвольную куклу.
Шаг. Сердце замерло и затаилось, словно перестало биться.
Еще шаг. Тихий удар, казалось, разнесся по всему телу и отдался во мне непреодолимой дрожью. В ушах застучало, и виски запульсировали болью.
Третий. Стало совсем трудно дышать, словно я находилась под водой.
Четвертый. Ладони дрожали, и на лбу выступил холодный пот.
Пятый. Захотелось заорать. Вопить: «Помогите!», пока хватит воздуха, но губы не желали слушаться.
Шестой…
– Как ты посмела явиться сюда? – шипение принца слышалось едва-едва, словно он говорил в подушку.
Сперва я даже подумала, что мне показалось. Ведь он вроде бы не разговаривал ни с одной из претенденток и точно не проронил ни слова, когда погибла недостойная эльфийка и на колени перед ним упали двое влюбленных.
Равнодушие ледяной глыбы и такая же холодность.
Почему же эльфийский павлин вмиг переменился? Его терпение иссякло именно на мне или же он ненавидит невесту Титуса?! Неужели он знает о предательстве брата? Смотрит волком и крепче сжимает руку, продолжая вести меня в сторону коряги.
– Молчишь, Таланиэль?
От его пропитанного злобой вопроса в ушах застучало и пересохло в горле. Он злится, что слишком медленно иду, или подозревает в чем-то Таланиэль?
– Решила поглумиться надо мной ценой своей жизни? Или надеялась избежать обряда?
Я дернула руку, пытаясь вырвать ее из крепкого захвата. Но ее словно зажали мельничные жернова. Не ожидала такой силы от принца, выросшего во дворце. Он напористо заставлял меня двигаться дальше.
Седьмой. Осталось всего три шага. Три. И я умру.
Умру с мыслями о том, что меня вели к погибели намеренно.
Восьмой. В печальном исходе нет никаких сомнений, я ведь даже не настоящая эльфийка. Амулет Ватраланты, где-то добытый Титусом, изменил мое тело и лицо, но никак не мог изменить мою суть.
Девятый. Предпоследний. Решающий. Может, развернуться и хотя бы попытаться сбежать? Спрыгнуть с обрыва? Или умолять бездушного эльфа о милости?!
Десятый. Все.
– Смелее, Таланиэль. Ты вряд ли была такой робкой в постели моего брата, – проговорил Аланнадиэль надменно и холодно, насмехаясь над моей медлительностью, а во мне поднялась черная ненависть.
Сменила молчаливую покорность.
Сволочь! Бессердечная эльфийская скотина. Хочешь наказать меня? Отплатить брату за измену и предательство, умертвив его возлюбленную?
Назло тебе выживу! Только чтобы при первой же возможности поставить тебя на место!
Я закрыла глаза и подняла сжатую в кулак руку. Медленно разжала ладонь и решительно коснулась проклятой деревяшки!
По всему телу пробежался замогильный холод. Каждую мышцу свела судорога, а каждая клетка наполнилась болью.
Захотелось плакать. Рыдать до сорванного голоса, до всхлипов и опухших глаз…
Кричать! Кричать что есть мочи.
Убрать руку и бежать, пока не упаду замертво. Только ноги словно вросли в землю, и я стояла как вкопанная, не в состоянии издать ни звука.
Вокруг меня туманной пеленой кружили образы подосланных отцом женихов, лица друзей, моя лаборатория – создалось ощущение, что жизнь пролетает перед глазами, потому что я умираю.
Страх. Нет. Липкий ужас заставил сильнее стиснуть зубы и хотя бы попытаться перестать дрожать.
Я зажмурилась и стала мысленно повторять, как молитву: «Я выживу. Выживу. Выживу!»